Наполеон из Кремля обозревает пожар Москвы. Литография. Середина XIX в.

В преображенном попечениями владыки Платона и трудами лаврской братии виде Подворье просуществовало недолго. В дни "московского разорения" в 1812 году оно было сожжено и разграблено. О том, в каком плачевном состоянии находилось Подворье зимой 1812-1813 годов, свидетельствует письмо лаврского казначея иеромонаха Арсения, адресованное Учрежденному Собору Лавры:

Троицкое Сухаревское подворье в Москве неприятелем выжжено все и потому теперь остается без крыш. Большие покои, в коих нижний этаж со сводами, дабы не допустить в случае дождя до совершенного падения, как и Преосвященнейший Августин советует, покрыть, чтоб не разрушило нижние своды дождем, также и два флигеля при вратах и конюшенный сарай нужно покрыть. Для чего благоволит Учрежденный Собор кого следует послать в Москву и сделать смету чрез Губернского архитектора. А между тем сколько на том Подворье чего сгорело, нужно справиться с описью, положив всему примерную цену, представив куда следует, так как и прочие претерпевшие жители в Москве представляют в присутственные места, всяк по своей части. О чем Учрежденному Собору почтенно сим и предлагаю.

Марта 20 дня 1813 года.

Казначей иеромонах Арсений. (9)

Восстановительные работы были начаты в том же 1813 году под руководством известного итальянского архитектора И. Д. Жилярди. Впоследствии ему довелось перестраивать Екатерининский институт (ныне - Центральный Дом Российской армии), восстанавливать здания Московского университета, Опекунского совета (ныне - Академия медицинских наук) и многое другое.

Успенский собор Московского Кремля во время нашествия французов. Художник В. Верещагин. 1887-1892 гг.

Параллельно с восстановлением архимандричьих палат (во время которого пострадавшая домовая Петропавловская церковь была также отремонтирована и переосвящена во имя преподобного Сергия Радонежского) на месте сгоревших флигелей отстраивались новые, деревянные. Добротные кирпичные флигеля при воротах и кирпичный конюшенный корпус, пострадавшие от огня, пришлось разобрать и также заменить деревянными зданиями. Даже позднейшая опись Подворья 1829 года свидетельствует о том, что единственным каменным и двухэтажным зданием на нем являлся только Главный дом, все остальные были деревянные, одноэтажные, то есть урон, нанесенный пожаром, на тот момент во многом так и остался не восполненным.

В таком вот состоянии Троицкое подворье в 1815 году, после "выселения" московских архиереев из их кремлевских покоев, неожиданно становится официальной резиденцией московских митрополитов, являвшихся одновременно и настоятелями Свято-Троицкой Сергиевой Лавры. С этого времени в документах и в литературе Троицко-Сухаревское подворье часто называлось "Митрополичьим". Первым здесь поселился архиепископ Августин (Виноградский; † 1819) - замечательный духовный писатель и блестящий проповедник, еще в сане епископа Дмитровского управлявший Московской епархией за старостью митрополита Платона. "Он ... переехал в него в 1815 году на праздник Пятидесятницы и имел здесь пребывание до кончины своей, последовавшей 1819 года марта 3 дня". (1)

Архиепископ Московский и Коломенский Августин (Виноградский). Гравюра А. Афанасьева. 1822 г.	Митрополит Санкт-Петербургский, Новгородский, Эстляндский и Финляндский Серафим (Глаголевский). Литография А. Ежова. 1828 г.

Вслед за ним в марте 1819 года на московскую кафедру был возведен митрополит Серафим (Глаголевский; † 1843). Владыка Серафим, впрочем, также пребывал на Подворье крайне недолго: в июне 1821 года он назначается митрополитом Санкт-Петербургским, Новгородским, Эстляндским и Финляндским и первенствующим членом Святейшего Синода. А архиепископом (с 1825 года - митрополитом) Московским и Коломенским становится Филарет (Дроздов). Один из выдающихся людей своего времени, святитель на протяжении своего почти полувекового архипастырского служения в первопрестольной неизменно оказывается в центре всех важнейших событий эпохи и, следовательно, в центре общественного внимания. А вместе с ним и скромное его обиталище - Троицко-Сухаревское подворье Лавры, на котором суждено ему было прожить все 46 лет достопамятного пребывания на московской митрополичьей кафедре.