Интервью с немецким журналистом, актером, режиссером и искусствоведом Норбертом Кухинке.

Норберт Кухинке известен в России уже тридцать лет – после того, как сыграл роль датского профессора в фильме «Осенний марафон». Но мало кто знает, что он – единственный европеец, награжденный двумя орденами «За сотрудничество с Русской Православной Церковью». Норберт – автор книг «Бог в России», «Россия под крестом» (о Псково-Печерском монастыре), «Образы старой России», «Воскресение России». В конце 1980-х годов он организовал гастроли хора Троице-Сергиевой лавры по 26 городам Германии, а сейчас занят строительством православного монастыря под Берлином. Кстати, чуть больше года назад идею строительства этого монастыря поддержал и благословил Священный Синод Русской Православной Церкви.

– Норберт, вы больше тридцати лет приезжаете в Россию, встречаетесь с нашими иконописцами, посещаете русские святыни, задолго до Перестройки сняли фильм «Бог в России» - о положении верующих в СССР. Что для вас Православие? И почему вы так увлечены русским духовным искусством, иконописью?

– Все очень просто. Я люблю русские иконы, я смотрю на них не только обычными глазами, но и глазами души – только так можно увидеть то, что на них изображено. Искусство иконы – это искусство строгое, выразительное и очень ровное. Древние иконописцы обладали редчайшим в наше время даром высказывать многое в малом, такой особенной сдержанностью.

– А когда вы поняли, что русские иконы – это особенный мир?

– Мне было 24 года, когда я купил первую русскую икону. И вот уже сорок лет я собираю старые образы, они отличаются от других, – старые иконы очень строгие. Не случайно художники Казимир Малевич и Василий Кандинский говорили о том, что они равняются на икону. Когда Анри Матисс приехал в Россию, и впервые увидел икону, он изумился и сказал: «То, что мы безуспешно пытаемся найти, русские получили уже много веков назад. Россия не знает, какое сокровище у нее есть». Ему можно простить эту наивность – Матисс не знал, что русские всегда любили иконы.

– А как воспринимаете икону вы?

– Если говорить откровенно, к иконам я отношусь скорее как к объекту искусства. Но я понимаю, что в иконе не это главное, что духовная составляющая важнее. И все-таки, лично для меня это в большей степени объект искусства.

– Странно слышать такое мнение от человека, который уже столько лет, даже десятилетий дружит с православной культурой, я был уверен, что эта дружба сочетается и с пониманием нашей веры. Ведь не случайно же вы строите в Германии православный монастырь – это не газетная утка?

– Но это совсем разные вещи! Я же не на все сто процентов воспринимаю иконы как искусствовед, значительная часть моей души видит и сокровенный, религиозный смысл древних православных образов. И если говорить про монастырь, который мы строим в Германии, он ведь тоже будет состоять не из одного только иконостаса. Кроме красоты православной иконы, люди, которые будут приходить туда, увидят и красоту православной жизни, богослужения, смогут увидеть, как это соединяется в одно целое.

– А что это будет за монастырь?

– Мы строим его под Бранденбургом. Он будет носить имя святого Георгия Победоносца – кстати, мое полное имя Норберт Георг, и я считаю святого Георгия своим небесным покровителем. Его знают и любят не только в России, но и в Германии. И мне кажется, этот святой мог бы помочь нам найти и другие точки, которые соединяют Россию и Германию. Ведь не надо забывать, что исторически у наших религиозных традиций общие корни.

И мы хотим, чтобы монастырь, который – я подчеркиваю, - хотя и строится на земле Германии, будет относиться к Русской Православной Церкви, чтобы он стал местом встречи верующих Германии и России. У нас нет возможности совместно совершать богослужения – и никто не настроен на это, такая форма экуменизма одинаково неприемлема и для нас, и для вас. Точкой соприкосновения станут семинары, концерты, конференции.

– А монастырская жизнь – какой вы ее видите?

– В этом отношении мы не предполагаем никаких отклонений от русской традиции. Все будет решать отец настоятель и другие русские монахи, которые будут там хозяевами. Кстати, мы предполагаем, что, увидев красоту русского богослужения, кто-то из местных жителей тоже захочет войти в братию монастыря. И в будущем вполне можно представить себе, что часть монахов в этой обители будет русскими по вере, и немцами, или французами, или какими-то другими европейцами по происхождению.

– Вы часто бываете в России, не пропускаете ни одного значительного события в мире русской иконописи. В чем, по-вашему, главное отличие иконы от живописи?

– Вы знаете, это можно сказать одним словом – в иконах есть дух. И мне кажется, очень хорошо, что я не могу найти других слов, чтобы высказать это более подробно. Ведь и древнерусские иконописцы писали иконы очень сдержанно. Они соединяли мастерство и духовный подвиг. Нам этой простоты сейчас иногда очень не хватает.

Я часто дома вечером, после тяжелого дня, снимаю напряжение тем, что открываю альбом с репродукциями старых мастеров, и просто смотрю на эти известные всем иконы. И отдыхаю, и, кажется, даже становлюсь моложе.

Беседовал Сергей Канев.