22 октября
Предупреждение
колоссян против еретиков
Никто да не обольщает
вас самовольным смиренномудрием и
служением Ангелов, вторгаясь в то, чего
не видел, безрассудно надмеваясь плотским
своим умом (Кол. 2, 18).
Что же это за смиренномудрие?
Может быть, эти прельстители и во внешнем
виде являлись смиренниками, бедно
одетыми, бедно питающимися, бедно
живущими, нечесаными, необмытыми, тихо
и робко говорящими, с потупленными
очами. Все это и подобное можно предполагать
в них, зная, что в ряду их убеждений
стояло непощадение тела. Такой вид
действительно прельщает, приковывая
внимание к речам тех, которые являются
в нем, по предположению чего-то высшего
в таких лицах. Но наши толковники все
смиренномудрие понимают как часть
учения этих прелестников, и часть
исходную. Они начинали так: слишком для
нас много, чтобы Сын Божий нисшел к нам,
чтоб привесть нас к Отцу Небесному.
Довольно для нас быть приводимыми к
Нему чрез Ангелов. И устрояли, вследствие
сего начала, какое-то особое служение
Ангелам...
Итак, если вы со Христом
умерли для стихий мира, то для чего вы,
как живущие в мире, держитесь постановлений:
«не прикасайся», «не вкушай», «не
дотрагивайся» [что все истлевает от
употребления], по заповедям и учению
человеческому? Это имеет только вид
мудрости в самовольном служении,
смиренномудрии и изнурении тела, в
некотором небрежении о насыщении плоти
(Кол. 2, 20–23).
Начинает апостол
предлагать последнее предостережение,—
чтоб не увлекались каким-то неразумным
воздержанием, к которому обязывали
лжеучители своих последователей...
Последний предел воздержания есть —
не заходить за ту черту, за которой
воздержание начинает расстраивать
здоровье тела, и еще — не простирать
воздержания до изнеможения, лишающего
сил исполнять лежащие на ком обязанности.
Соблюдая эту меру, воздержание может
являться в очень сильной степени и не
быть укорным...
23 октября
...Укорным здесь может
быть только то, если кто обратит в
неотложный закон для всех одну меру
воздержания; потому что по разной
крепости телесной у людей это определение
может оказаться для иных разрушительным.
Почему оно оставлялось и оставляется
всегда на свободу.
Может быть, колосские
мудрователи погрешили в этом отношении,
как можно заключать из непощадения
тела, укоряемого в них апостолом ниже.
Но больше, кажется, они погрешали тем,
что слишком большую цену придавали
воздержанию, и не столько ему, сколько
веществам, одобряемым к употреблению
и неодобряемым, как будто бы в них, в
самой природе их и свойствах, заключалось
что-либо способствующее или препятствующее
успехам духовным, или к общению с
Ангелами, которое проповедовали, как
единственный путь к ведению истины и к
общению с Богом, или получению помощи
в деле жизни...
Мысль здесь у апостола
та же, что у Спасителя, когда Он учил,
что не входящее в уста, а исходящее из
сердца сквернит человека. И он внушает:
не придавайте вы важности этим ничтожностям
и не опирайтесь на них; а все внимание
обращайте на строй сердца и его
расположения. Они прочны и имеют вечную
цену, а это все мелочи, суета…
Если действительно эти
мудрецы так объясняли все сущее, как
потом делали гностики; то призрачная
мудрость есть самое подходящее титло
для их мудрования. Представляли они
себя ходящими по поднебесью и рассказывали,
будто очевидцы, как все происходило,
построевая лествицу духовных сил, одни
из других вырождающихся и все ближе и
ближе подходящих к земным тварям. В
воображении слушавших рисовалась
привлекательная картина и могла увлекать,
если кто не станет допрашивать почему
и как.
Святитель
Феофан Затворник |