Об исходе из плена вавилонского: Сущность истинного покаяния

…Таково приготовление нами пути для Господа, таково покаянное очищение себя от греха и смерти. От греха — потому, что все, что я имею, все, вплоть до самого моего «я»,— все Божие. И грех мой в том и состоит, что все это Божие я присвоил в мою частную собственность...

Я-имение — камень преткновения, нерушимая стена между Богом и человеком.

И единственная реальная сила, способная разрушить эту стену,— это покаяние, открывающее себя самоотвержением: отрешением от себя-имения, зная, что весь я — имение не свое, а Божие, и отдачей себя всем людям, зная, что они — это я сам.

«Что же остается мне? — спросит наш любознательный оппонент. — Что же я такое буду, отдавший все? Пустышка какая-то, слоняющийся по земле никто».

Предоставим слово тому, кто на собственном опыте познал эту пищу,— святому Симеону Новому Богослову. Вдумайтесь в то, что он делал. Когда оказывался без того, без чего не представлял себе жизни: «Тогда я начинал проливать слезы и показывать всякую отчужденность от всего и всякое смирение и послушание, тогда Он появлялся опять,

как солнце, когда оно разгоняет густоту облака и мало-помалу выказывается радостотворное…».

Конечно, нам сложно даже представить себе, каким образом святой Симеон выказывал отчужденность, отрешенность от всего, и в чем выражалось его смирение, и перед кем он проявлял послушание. Его аскетический опыт уникален, впрочем, как и каждого из святых, сподобившихся видеть Бога в Его нетварном свете. Для нас важно уяснить, что отрешение от всего, что ты имеешь,— это и есть дверь покаяния, как говорит святой Симеон, дверь, которая «выводит человека из тьмы и вводит в свет», и не просто из тьмы неведения в свет просвещения, а именно из мира тьмы в мир света. Выводит блудного сына через границу стороны дальней в родное отечество.

Иерод. Серафим (Чуркин)