…Чувство братской любви нередко заставляло меня молиться ко Господу и к Пречистой Его Матери, чтобы излилось на младшего брата Ивана Божие благословение. И вот однажды после горячей молитвы я изнемог, уснул и вижу во сне: будто стою у самой паперти каменной церкви, выйдя из нее в монашеском одеянии.

Глянув вверх, я увидел луну и чистое, ясное небо, все усеянное яркими звездами… И под луной, несколько поодаль, увидел я плывущую в воздухе лодку, а в ней-то брата моего Ивана. На голове у него красовалась бархатная шапочка татарского покроя, красиво и богато расшитая золотом и жемчугом. Тут послышался мне в видении голос: «Видишь? Так возвеличу брата твоего». После этих слов я проснулся и, дивясь своему сну, написал брату.

Было это три года спустя после моего вступления в монастырь, в июне 1863 года.

В ответном письме брат вызвал меня в Москву — повидаться с ним и его молодой женой. Мы очень радовались свиданию после долгой разлуки.

Брат был доволен своей судьбой: дело,что ему досталось от тестя, у него спорилось, и он богател не по дням, а по часам. Но я заметил, что есть у него какое-то тайное неудовлетворенное желание. Я его спросил об этом, и он ответил:

— Слава и благодарение Господу за все: всего у меня много. Есть уже и две дочки, но вот горе — сына не имею.

— А что,— спросил я его,— видно, тебе очень бы хотелось сына?

— Еще бы,— отвечал он,— какой же отец и мать не желали бы иметь сына? Но да будет, видно, воля Божия!

Очень меня взволновали братнины слова. На другой день отстоял я в Успенском соборе литургию, помолился у святых мощей угодников Божиих, зашел к Иверской и у чудотворной иконы излил в молитве скорбь свою за брата, умоляя Матерь Божию, чтобы Она умолила Сына Своего даровать сына моему Ивану. Помолившись, я купил в Иверской часовне вершка в два в 

серебряной ризе икону Преблагословенной, чтобы благословить брата перед отъездом.