О хлебе насущном…

...Вот христианский идеал: всем быть довольным! И у христиан было это. Прочитаешь жития святых пустынников и монахов: в какой скудности они жили! Поражаешься даже: да возможно ли это по человеческим силам? Раз в день, а иные — через три дня вкушали что-нибудь, другие еще реже. Да и в одних ли пустынях и монастырях? Целый народ — хотя бы и наш русский — жил убогой жизнью. А когда спросишь — как поживаете? — отвечают: «Слава Богу, помаленьку!». А пришлось мне видеть и такого бедняка, который отказался даже от предложенного мною пирожка: «Нет, мне не нужно! Хлеб есть!». Значит, существовать можно: чего же больше? Скажут: а много ли таких? Пусть не много, но другие — уже довольствуются тем, что есть. А иные — умеренны в жизни. Третьи — готовы поделиться с бедными, чем можно. Это все различные степени быть довольным всем. И то хорошо! А сколько земных забот снимается с человека таким воззрением! Как уменьшаются скорби! Но пойдем дальше.

Хлеб наш… Наш — несказано: мой, а наш. Обращаем ли мы внимание на это слово? Не просто насущный — для меня, для моей семьи! — а наш, нам, для нас, для всех. Почему же вставлено это слово? Мы уже объясняли, что Господь повелевает вообще молиться Богу не от одного лишь себя, а от имени всех и о всех. Отец — один, а мы все братья. Так и о хлебе насущном молиться следует не для себя лишь, а для всех нас. В этом сказывается братская любовь наша. Ведь немыслимо было бы, чтобы в одной семье один был сыт, а другой голоден. Так, собственно, и во всей человеческой семье следовало бы жить общим интересом, общей жизнью. А у нас забота лишь о себе, о своей семье. В лучшем случае — о своем государстве. Но не мое, не наше государство представляется для нас чужим, нисколько нас не интересующим. Там где-то голод, умирают тысячи — «это не у нас». Мор, чума, болезни — «не у нас». Как далека Молитва Господня от нашей жизни!

Митр. Вениамин (Федченков)