О молитве Господней: И остави нам долги наша...

В этом прошении мы просим о каких-то «долгах». Все мы знаем, что под «долгами» разумеются гре­хи наши. Почему грехи называют­ся долгами? Потому, что должник обязан заимодавцу, у которого он взял деньги, и этим он виноват пе­ред ним, пока не отдаст всего дол­га или пока не будет прощен заи­модавцем. И, чтобы понятнее нам была наша греховность, вот Гос­подь и сравнил грехи наши с дол­гами, что нам всем известно.

Но в этом есть высший смысл. Долг потому и есть долг, что мы ко­му-то должны. Кому же мы должны своими грехами? Только Богу! Долг и грех — эти понятия неразде­лимы. Т. е. если человек не верует в Бога, то и никакого греха не мо­жет, да и не должен признавать, потому что не пред кем отвечать. И наоборот — если мы веруем, что Бог есть и что Он дал нам запове­ди, как нужно жить, тогда мы пе­ред Ним ответственны, хотя бы никто о наших грехах, кроме нас, и не предполагал и не знал...

И у всех народов было созна­ние греховности. Христианство в этом отношении как высшая фор­ма религии глубже других сознает грехи. И понятно: оно нас ставит ближе пред Лице Божие и делает чувствительнее пред своей совес­тью. Поэтому, чем совершеннее христианин, тем больше сознает он себя грешником…

А теперь поставим такой во­прос: это прошение о грехах по­ставлено после хлеба насущного. Ведь грехи несравненно хуже, тя­желее, важнее, чем бедность, ни­щета, голод. И казалось бы, что по значению их нужно поставить вы­ше хлеба. Почему же они поставле­ны после него? На это можно ответить так. Да, так именно смо­трит на этот вопрос и христиан­ство, и Церковь, и свв. отцы. Все, знающие Евангелие и Послания и внимательно следящие за собою и за жизнью, прямо так и учат: един­ственное зло в мире есть грех! На этом и нам надо твердо устано­виться: единственное зло — грех!..

<…> Да и то нужно сказать: ес­ли мы научимся ограничивать се­бя в жизни до насущного хлеба, то легче нам будет бороться и с гре­хами: первое куда легче, а второе несравненно труднее…

Митр. Вениамин (Федченков)