Хлеб наш насущный даждь нам днесь...

Хлеб наш… нам. Не сказано: «мой», а: «наш». Обращаем ли мы внимание на это слово? Не просто насущный — для меня, для моей семьи, а наш, нам, для нас. Для всех. Почему же вставлено это слово?

Мы уже объясняли в обраще­нии Отче наш, что Господь повеле­вает молиться Богу не от одного лишь себя, а от имени всех и о всех. Отец один, а мы все — братья. Так и о хлебе насущном молиться следу­ет не для себя лишь, а для всех нас.

В этом сказывается братская любовь наша. Ведь немыслимо было бы, чтобы в одной семье один был сыт, а другой голоден. Так, собственно, и во всей челове­ческой семье следовало бы жить общим интересом, общей жиз­нью. А у нас забота лишь о себе, о своей семье. В лучшем случае — о своем государстве. Но не мое, не наше государство представляется для нас чужим, нисколько нас не интересующим. Там где-то голод, умирают тысячами — «это не у нас». Мор, чума, болезни — «не у нас». Война — «не у нас». Как дале­ка молитва Господня от нашей жизни! Даже не думаем об этом.

А ведь было иное время, христиа­не жили общей жизнью, как пи­шет об этом книга Деяний апос­тольских. Все же верующие были вмес­те и имели всё общее. И продавали имения и всякую собственность, и разделяли всем, смотря по нужде каждого (Деян. 2, 44–45). У мно­жества же уверовавших было одно серд­це и одна душа; и никто ничего из име­ния... не называл своим, но все у них бы­ло общее… Не было между ними никого нуждающегося (Деян. 4, 32, 34).

Но и в христианстве этот по­рядок долго не удержался. Скоро вскрылся обман: некие Анания и Сапфира сговорились отдать не всю цену за проданное имение, а лишь часть ее. И за эту ложь бы­ли наказаны смертью апостолом Петром (см.: Деян., 5, 1–11). Да и то такое общение имуществ было лишь между верующими христиа­нами. Из посторонних же никто не смел пристать к ним. Видя же та­кую любовь между ними, народ, даже не уверовавший, прославлял их (ср.: Деян. 5, 13). <…>

Не так теперь, но так было. <…>

Митр. Вениамин (Федченков).