Из Слова на
Преображение Господне
«…Во
успении мира не оставила еси,
Богородице»,— велегласно поет Церковь
сегодня о Пречистой. Как же нам понять
богословскую и бытийную глубину
этого уверения? Для богочеловека,
Господа нашего Иисуса Христа, смерть
явилась пребыванием в разлученности
с Телом: «Во гробе плотски, во аде же с
душею яко Бог, в раи же с разбойником...»
— поет Церковь. Все это в мире, хотя и
загробном. Но дальше что говорится?
«И на престоле был еси, Христе, со
Отцем и Духом… неописанный», т. е. в
премирно-божественном бытии, во Святей
Троице, яко
Един сый Святыя Троицы. <…>
Это
состояние несвойственно даже
Богородице, Которая есть всецело человек
и в этом смысле принадлежит этому
тварному миру и в жизни, и в смерти. И
посему Успение Богородицы не есть и не
может быть «оставлением мира…». В
этом смысле Успение Пречистой не
отличается от всякой кончины человека.
Однако
Успение Пресвятой Девы Марии уже, в
отличие от всякой человеческой
кончины,является «неоставлением мира»
в особом и единственном смысле, а
именно в том, что «гроб и умервщление
Ее не удержаста». Она воскресла из
мертвых, будучи воскрешена Сыном
Своим и вознесена Им, восшедши от земли
на Небо. Вознесение Богоматери не
было оставлением мира как области
тварного бытия для жизни Божественной
в недрах Святой Троицы, а лишь приобщением
к Божественному образу бытия в полноте
обожения.
Но
может ли Она, Всемилостивая, отделиться
от мира, замкнувшись от него в Своей
сверхмирности? Эта возможность исключена
заранее по свойству Той, Которой дана
эта небесная слава. Свойство это всецело
и нераздельно и неизреченно присуще
Богоматери. Это есть Ее любовь крестная
и всежертвенная, это Ее всепокрывающее
милосердие, это Ее всечеловеческое
материнство. Может ли Пречистая
Голубица забыть птенцов Своих, тем более
больных, голодных, нагих, погибающих?..
Схииг.
Серафим (Барадель) |