О молитве Господней: Отче…

И вообще покаянные молит­вы, в частности Давидовы псал­мы, занимают весьма значитель­ное место в приготовительных частях наших служб: на вечерне, на утрене, на часах, в домашних молитвах. И только на Литургии Церковь поднимает нас на вели­кую высоту Евхаристии (с гречес­кого языка — благодарения, хва­лы), гимна Богу за спасение че­ловечества, за восстановление сыновства людей Богу Отцу. Да, это так. Но таково воззрение Церк­ви, живущей Духом Божиим: она в высоте своей достигла вершины славословия чадами своего Отца Небесного. Но ее немощные, сла­бые дети и доселе неспособны подниматься до такой высоты. Из­вестно, что едва ли не большин­ство присутствующих на Литур­гии верующих исполнено не чув­ства восторга и хвалы Отцу, а постоянным покаянием, сознани­ем своего недостоинства и прось­бами о прощении, помиловании да ходатайством о даровании им недостающего в земной жизни…

…Отчего все это так сокрушен­но и грустно? Причина простая. Наша греховность, личное наше несовершенство не позволяют подниматься каждому из нас (за ма­лыми исключениями) на высоту благонадежного торжества, а сни­жают нас всегда на покаяние и просьбы. Потому мы, чувствуя се­бя всегда виноватыми, не смеем да­же останавливаться на мысли об Отечестве Божием по отношению к нам. Подобно ветхозаветным ев­реям, мы, недостойные, видим в Боге Судию Всемогущего, Бога Сил, Воздаятеля, а не Отца своего. И от этого, а не случайного и оши­бочного воспитания в семье, шко­ле, обществе и даже в Церкви мы мало чувствуем это дорогое слово — «Отец». Трудно оно нам. Непосильно еще: мы еще не насто­ящие дети Отца. Плохие дети.

Впрочем, даже и хорошие де­ти не только лишь любят своего отца, не только ждут от него ми­лости, даров и нежности, но и бо­ятся его. Правда, боятся совсем иначе, чем чужие дети или вино­ватые боятся судьи. Боятся сы­новним страхом — опасением по­терять любовь своего отца. Но все же боятся.

Митр. Вениамин (Федченков).