23 января О молитве Господней: Отче…

…О, я множество раз испы­тывал на себе милосердие Божие, но это было более близко к Милующему Судии, чем к Отцу. «Отец» — это было что-то до та­кой степени далекое, немысли­мое, что сердце мое не смело да­же и подумать подобное. Отчего же нас так учили?

Была ли это ошибка окружаю­щей среды? Школы? Но тогда то­же ставится вопрос: почему они уклонились в такую ошибку, если то была ошибка? И была ли то ошибка? Или же тут была какая-то сокровенная правда, что мы больше думали не о Боге любви, а о Боге правды?

По этому вопросу мне прихо­дят такие мысли. В православ­ном восприятии христианства, а особенно у русского народа, всег­да господствовало покаяние, и это происходило не оттого, что русские были более грешны, чем иные православные и инославные христиане, а, наоборот, от высоких требований христиан­ского учения. Идеал Христов так высок и совершенен, что внима­тельная душа всегда будет недо­вольна своим состоянием, не соответствующим ему. Так чуткий музыкант мучается от малейше­го диссонанса, а рядовому слуша­телю и большие ошибки неза­метны. Святые люди всегда почти считали себя великими грешни­ками. В этом духе и воспитыва­лась православная Русь. Сле­довательно, это была не «ошибка», а глубокое восприятие христиан­ства… И это покаян­ное восприятие хрис­тианства так вкорени­лось в русские души православные, что нам совершенно невмоготу было переносить сек­тантские постоянные «благодарения» «доро­гому Христу». Нам во­обще было неприем­лемо протестантское учение о «легком спа­сении верою». Извест­но, что самыми рас­пространенными в богослужении являются два слова: Господи, поми­луй! Будь милосерд! Боже, милос­тив буди мне, грешнику (Лк. 18, 13).

Митр. Вениамин (Федченков).