|
Будем
стремиться к бессмертию
И мы, если захотим, можем
побеждать, взирая на Начальника веры
нашей и идя тем путем, какой Он проложил
нам. В этом случае и смерть не одолеет
нас. Что же, скажешь, ужели мы не умрем?
Ведь из этого было бы видно, что она не
одолеет нас. Но ратоборец не тогда бывает
славен, когда не вступает в борьбу с
врагом, а тогда, когда, сразившись с ним,
остается непобежденным. Так и мы еще не
смертны, потому что вступаем в борьбу,
но бессмертны, потому что ее побеждаем.
Тогда мы были бы смертны, если бы навсегда
оставались в ее власти. Потому, как не
могу я назвать бессмертными самых
долговечных животных, хотя они и долго
не умирают, так точно и смертным — того,
кто, будучи поражен смертью, после смерти
воскреснет.
Скажи мне, в самом деле,
если бы кто покраснел на короткое время,
ужели бы мы поэтому стали всегда называть
его красным? Нет, потому что это не есть
обыкновенное его состояние... Так не
называй же и смертным того, кто на
короткое время подвергся смерти. Иначе
мы должны будем сказать то же и о спящих,
потому что и они, так сказать, умирают
и становятся бездейственны. Но (смерть)
разрушает тела? Что же из этого? Разрушает,
но не для того, чтобы они оставались в
тлении, но чтобы соделались лучшими.
Будем же побеждать мир, будем стремиться
к бессмертию! Последуем за Царем, поставим
победный знак, будем презирать мирские
удовольствия! И не нужно трудов. Перенесем
душу на небо — и побежден весь мир. Если
ты не будешь пристрастен к нему,— он
побежден. Если будешь смеяться над ним,—
он посрамлен...
Ты имеешь город, художник
и строитель которого — Бог, а пребывание
твое здесь кратковременно и непродолжительно.
Пусть кто хочет бьет, обижает, поносит:
мы — в чужой стране и живем в бедности.
Тяжело потерпеть это в отечестве, между
согражданами — тогда это величайшее
бесчестие и несчастье. Но если кто будет
там, где у него нет ни одного знакомого,
то ему все легко перенести. [8–2–79–3]
из календаря "Год со святителем Иоанном Златоустом"
|
