Притча о браке
царского сына
Заметь и здесь великую
любовь Господа. Всех, кого найдете,
зовите на брачный пир, говорит Он (Мф.
22, 9). Прежде, как сказал я, апостолы
благовествовали и иудеям, и язычникам,
находясь, впрочем, более в Иудее, но так
как иудеи не прекращали коварства против
апостолов, то послушай, как Павел,
изъясняя эту притчу, говорит: Вам первым
надлежало быть проповедану слову Божию,
но как вы отвергаете его... то вот, мы
обращаемся к язычникам (Деян. 13, 46).
Поэтому и Сам Господь говорит: Брачный
пир готов, а званые не были достойны
(Мф. 22, 8). Он, без сомнения, и прежде знал
об этом, но, чтобы не оставить иудеям
никакого предлога к бесстыдному
извинению, несмотря и на это, пришел к
ним первым и послал Своих апостолов,
чтобы им заградить уста, а нас научить
исполнять все, что относится к нам, хотя
бы никто не получил от этого никакой
пользы.
Итак, говорит Он, так
как они не были достойны, пойдите на
распутия и всех, кого найдете, зовите
на брачный пир (Мф. 22, 9), даже низких и
презренных. Так как Он часто говорил,
что блудницы и мытари наследуют небо и
первые будут последними, а последние
первыми (см.: Мф. 21, 31; 19, 30), то теперь
показывает, что все это делается
справедливо. Видеть, что язычники на их
место вводятся в Царство,— особенно
сильно оскорбляло иудеев и смущало их
гораздо более, нежели разорение их
города. Потом, чтобы первые не полагались
на одну веру, Он рассуждает с ними о суде
и наказании за худые дела; старается
неверующих привести к вере, а верующих
наставляет в правилах жизни.
Под одеждой разумеются
дела жизни. Но ведь призвание — дело
благодати: почему же Он о нем так
обстоятельно рассуждает? Потому что
хотя призвание и очищение есть дело
благодати, но то, чтобы призванный и
облеченный в чистую одежду постоянно
ее сохранял такой, зависит от старания
призванных. Призвание бывает не по
достоинству, но по благодати. Поэтому
должно соответствовать благодати
послушанием и, получив честь, не показывать
такого нечестия. [7–2–69–2]
***
«Войти в нечистой
одежде» означает — имея нечистую жизнь,
лишиться благодати. Потому и сказано:
он же молчал (Мф. 22, 12). Не видишь ли, как
при всей ясности дела Господь не прежде
наказывает, как тогда уже, когда
согрешивший сам осудил себя? Не имея
чем защитить себя, он осудил самого себя
и, таким образом, подвергает себя
чрезвычайному наказанию. Слыша о мраке,
не подумай, что он тем только и наказывается,
что отсылается в темное место; нет, здесь
еще будет плач и скрежет зубов (ст. 13). А
эти слова указывают на нестерпимые
муки.
Обратите внимание на
это все вы, которые, приняв участие в
таинствах и будучи призваны на брак,
облекаете душу нечистыми делами!
Послушайте, откуда вы призваны: с
распутья! Что вы были? Хромые и слепые
по душе, что гораздо хуже слепоты
телесной. Почтите человеколюбие
Призвавшего; и пусть никто да не остается
в нечистой одежде, но каждый из нас пусть
позаботится об одеянии души своей.
Послушайте, жены, послушайте, мужья! Нам
нужна не эта златотканая одежда,
украшающая наше тело, но одежда, которая
бы украшала душу. Но нам трудно облечься
в эту одежду, пока мы будем носить первую.
Нельзя украшать вместе и душу, и тело.
Нельзя вместе работать маммоне и служить
как должно Христу. Итак, оставим эту
худую привычку, которая господствует
над нами. Ты, конечно, не снес бы
великодушно, если бы кто украсил дом
золотыми занавесами, а тебя заставил
сидеть в рубище, почти нагим. Но вот ты
теперь сам это делаешь с собой, украшая
жилище души твоей, то есть тело,
бесчисленными дорогими одеждами, а душу
оставляя в рубище. Неужели ты не знаешь,
что царю надобно более украшаться,
нежели городу? Поэтому-то для города
приготавливают одежду изо льна, а для
царя — порфиру и диадему. Так и ты должен
прикрывать тело наиболее дешевой
одеждой, а ум одевать в порфиру, украшать
венцом и сажать на высоком и блистательном
троне. [7–2–69–2, 3]
из календаря "Год со святителем Иоанном Златоустом"
|