|
Есть воскресение
и страшное судилище!
Но если от частого
собеседования о воскресении ничего не
приобрели они (иудеи), то постараемся
приобрести мы. Захотим ли мы неправедно
обогатиться, или похитить что-нибудь,
или сделать другой какой бесчестный
поступок — тотчас приведем себе на
мысль тот день, вообразим то судилище,
и эта мысль сильнее всякой узды сдержит
дурное наше стремление. Будем постоянно
говорить и себе и другим: есть воскресение,
и нас ожидает страшное судилище. Если
кого-либо увидим тщеславящимся и
надмевающимся настоящими благами,
скажем ему то же самое и объявим, что
все это останется здесь.
Если опять увидим
другого удрученным скорбями и унывающим,
выскажем и ему то же самое, указывая на
то, что скорбям будет конец. Если также
увидим кого-либо преданным беспечности
и лености, представим ему опять то же,
выставляя на вид, что нужно будет отдать
отчет в беспечности. Эта речь лучше
всякого лекарства может уврачевать
душу. И подлинно, есть воскресение, и
воскресение у дверей, не далеко, но
близко. Еще немного, говорит Павел, и
Грядущий придет и не умедлит (Евр. 10,
37), и в другом месте: Всем нам должно
явиться пред судилище Христово (2 Кор.
5, 10), то есть и злым и добрым: тем — чтобы
пред всеми потерпеть бесславие, этим —
чтобы пред всеми оказаться еще более
славными. Как здесь судьи и злых
наказывают, и добрым воздают честь
открыто пред всеми, так точно будет и
там, чтобы для одних было больше стыда,
а для других
больше славы.
Будем же представлять
себе это каждый день. Если будем иметь
это в мыслях, то ничто из вещей настоящих
и преходящих не удержит нас, потому что
видимое временно, а невидимое вечно.
Будем же непрестанно говорить и себе и
другим: есть воскресение, и суд, и отчет
в делах. Пусть говорят и все те, которые
допускают судьбу, и они немедленно
освободятся от этой гнилой болезни.
Ведь если есть воскресение и суд, то нет
судьбы, сколько бы они ни спорили и ни
препирались. [8–1–45–4]
из календаря "Год со святителем Иоанном Златоустом" |
