|
О грехе и
наказании
И было, говорится, слово
Господне к Ионе пророку: Встань, иди в
Ниневию, город великий, и проповедуй в
нем: «еще три дня (синод. пер.— сорок
дней) и Ниневия будет разрушена». Услышав
же, [встал] Иона, чтобы бежать в Фарсис
от лица Господня, и пришел в Иоппию (Ион.
1, 1–3; 3, 4). Куда бежишь ты, человек? Бежишь
от Господа, скажи мне? Но подожди немного,
и ты на опыте узнаешь, что не можешь
избежать рук даже и рабского моря. В
самом деле, не успел он взойти на корабль,
как то подняло волны и стало вздыматься
на громадную высоту. И подобно тому как
верная какая-нибудь служанка, найдя
беглого сораба, укравшего что-нибудь
из господского имущества, причиняет
принявшим его тысячи хлопот, пока не
получит его обратно, так точно и море,
найдя и признав своего сораба, доставляет
тысячи беспокойств пловцам, волнуясь,
шумя и не к суду привлекая их, а угрожая
потопить корабль вместе с людьми, если
они не отдадут ему сораба. Тогда,
говорится, стали бросать в море кладь
с корабля (Ион. 1, 5), но корабль не
облегчался, потому что вся тяжесть
оставалась еще на нем, именно тело
пророка, этот тяжкий груз — не по природе
самого тела, а по причине тяжести греха.
Действительно, нет
ничего столь тяжкого и неудобоносимого,
как грех и преслушание. И подобно тому
как на суде, хотя бы и обвинители были
налицо, и свидетели присутствовали, и
доказательства преступления были
приведены, судьи не раньше выносят
приговор, пока сам подсудимый не сознается
в своем преступлении, так точно обстояло
дело и у пловцов с пророком. Бросили,
говорится, жребии (ст. 7), и жребий подверг
наконец виновного приговору. Но пловцы
и тогда не потопили его... И невзирая на
то что и море требовало его, и жребий
уличил его, и сам он сознался в преступлении,
(пловцы) не произносят приговора...[12–2–24]
...Откуда же явилась
такая осторожность? От домостроительства
Божия. Бог изволил совершиться этому,
чтобы научить чрез это пророка быть
человеколюбивым и кротким. Подражай
пловцам, людям невежественным и
несмысленным,— как бы так взывает Он к
нему,— они не презирают даже и одной
души, не пренебрегают даже и одного
твоего тела, а ты, насколько это от тебя
зависело, предал целый город, имеющий
столько тысяч жителей; они, даже найдя
виновника приключившихся с ними бедствий,
не спешат произнести осуждающий приговор,
а ты, не имея никакого повода в чем-либо
обвинять ниневитян, потопил и погубил
их.
Но большинство людей
к своим собственным погрешностям
относятся снисходительно, а чужие
осуждают. И многие часто говорят, что
государственные и общественные дела
идут худо, и в качестве причины указывают
на неразумие правительства; я же говорю,
что не неразумие правящих лиц, а наш
грех служит тому причиной: он именно
все расстроил, он довел до всех этих
зол, не из другого чего разлился над
нами этот рой бедствий. Поэтому будь
начальник хоть Авраамом, хоть Моисеем,
хоть Давидом, хоть мудрейшим Соломоном
или грешнейшим из всех людей, но, если
мы настроены худо, причина к бедствиям
остается безразлична. Получать начальников
по сердцу нашему — это значит не что
иное, как то, что мы наперед согрешили
и потому нашли такого начальника. Но
если начальник будет даже весьма
праведен, так праведен, что достигнет
добродетели Моисея, одна его праведность
не в состоянии будет покрыть несметных
согрешений подчиненных. Наоборот, если
хотите, я покажу вам, как грех даже одного
часто пересиливает неповинность добрых
граждан. [12–2–24]
из календаря "Год со святителем Иоанном Златоустом"
|
