Лесная обитель

К концу второго года жительства преподобного Сергия на Маков-це о нем было уже известно многим искателям истинного подвижничества. Поначалу приходили к нему для беседы и назидания, но вскоре появились среди приходящих и те, кто желал подвизаться под руководством молодого, но уже столь опытного пустынножителя. Сергий на первых порах не только не хотел принять их, но и прямо запрещал селиться в своей пустыни, предупреждая о тяготах и трудностях пустынного жительства. Пришедшие к нему соглашались терпеть все ради того, чтобы жить рядом с таким угодником Божиим. Всегда покорный воле Божией, и на этот раз, уразумев пути Божии, Преподобный давал первое наставление пришедшим: «Я не изгоню вас, поскольку и Спаситель наш говорил: Грядущего ко Мне не иждену вон, и Давид сказал: Се коль добро и сколь красно еже жити братии вкупе. Я, братие, хотел жить один в пустыни сей и так скончаться на месте сем. Но если угодно Богу, чтобы быть монастырю в этом месте и многой братии, да будет воля Господня! С радостью принимаю вас. Только потрудитесь создать себе келлии. И да будет вам известно, что если в пустыню сию жить пришли, если со мною в месте этом пребывать хотите, если работать Богу пришли, приготовьтесь терпеть скорби, беды, печали, всякие трудности и нужду, и недостатки, нестяжание и бодрствование…»

Вокруг лесной церковки одна за другой возникают 12 келлий — по числу учеников, и это число долго остается неизменным. Так Господь прикровенно дает понять, что здесь, в лесной глуши, совершается нечто важное и новое, чему должны научиться подвижники, приходящие сюда из разных концов Русской земли, как когда-то учились у Него апостолы... 

...Жизнь в монастыре течет неспешно, по раз и навсегда заведенному чину. Семь раз в день братия собираются в церковь на молитву, во исполнение слов Псалмопевца: седмерицею восхвалил тя (ср.: Пс. 118, 164). Между этими положенными по Уставу церковному службами братия совершают еще молебные пения, молятся они и во время работ, во время краткого отдыха в келлиях. Непрестанная молитва по заповеди апостола и по примеру святых отцов была их неукоснительным правилом. По праздникам в обитель приходил священник из ближайшего села или игумен Митрофан, постригавший Преподобного в монашество, и совершал литургию, за которой братия причащалась Святых Христовых Таин.

Руководил жизнью в обители, конечно же, Преподобный, но сам он оставался лишь смиренным иноком, не облеченным ни священным саном, ни игуменским званием. Он управлял исключительно силой собственного примера, кротким и смиренным словом и на деле исполнял завет Христов: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою (Мк. 9, 35). Преподобный принимает на себя все самые трудные и нелюбимые братией работы: носит воду в двух водоносах (нередко тайно и оставляет ее при дверях братских келлий), рубит дрова и складывает в аккуратные поленницы около дверей келлий, мелет зерно. Печет хлеб, кроит и шьет одежду для себя и для братии. Если кто-то из братий отходил ко Господу, сам готовил усопшего к погребению. По слову преподобного Епифания, святой начальник Лавры служил братии как раб купленный, всячески стараясь облегчить им жизнь.

Так сложилась полнокровная монашеская община, хотя в ней еще не было канонически поставленного игумена. По-прежнему братия совершали положенные Уставом богослужения, но с ростом числа братии все острее сказывалась необходимость в священнослужителе, могущего совершать Божественную литургию, которая есть сердцевина и основание жизни во Христе...

...На время острота проблемы снялась с приходом игумена Митрофана. Он был уже в годах и пришел в обитель, чтобы здесь окончить свои дни. Однако в обители игумен пробыл не больше года, после чего заболел и вскоре преставился ко Господу. Братия все чаще стали приступать к Преподобному с требованием, чтобы он принял священный сан и управление обителью. Преподобный Сергий уклонялся от этой чести, сколько мог. Однако братия тоже стояли на своем. Да и жизнь на Руси была слишком тяжелой и опасной. Многие приходили в обитель, ища защиты и отдохновения, и им тоже нужен был исповедник и совершитель Божественного Таинства.

Однажды братия, собравшись все вместе, пришли к преподобному Сергию и сказали: «Отче! Мы не можем долее жить без игумена. Исполни наше сердечное желание: будь нашим игуменом, будь наставником душ наших. Мы будем каждый день приходить к тебе с покаянием и открывать перед тобою нашу совесть, а ты будешь подавать нам прощение, благословение и молитву. Мы желали бы видеть тебя совершаю-щим ежедневно Божественную литургию и от твоих честных рук причащаться святых Христовых Таин. Ей, честный отче, таково наше общее сердечное желание. Не откажи нам в этой милости».

Преподобный и на этот раз отказался, прося братию оставить его Богу, чтобы Он творил на нем Свою святую волю. Не трудов и ответственности боялся святой Сергий — нет, боялся он только одного: повредить своему спасению, нарушить волю Божию, приведшую его в пустыню для смиренной и покаянной молитвы. Однако именно воля Божия ясно проявилась в упорстве братий, которые, беззаветно любя своего учителя, впервые воспротивились ему. «Зачем ты, отче,— говорили они,— отказываешься исполнить наше общее желание? Ведь ты основатель этой обители. Будь же ей и настоятелем. Твоя добродетель собрала нас здесь — она же пусть и управляет нами. Ты насадил виноград сей — ты и питай нас своим учением и плодами примера твоего»...

...И еще несколько дней продолжались эти переговоры и уговоры. В этих беседах с братией просияло поистине Христово смирение Преподобного. «Простите меня, отцы мои и господие,— со слезами говорил он старцам, пришедшим к нему за решительным ответом,— кто я, грешный, чтобы мне быть иереем Божиим? Как дерзну я на такое служение, перед которым со страхом и трепетом преклоняются и сами Ангелы? Нет, это выше меры моей, отцы мои: я еще не начинал жить по-монашески — как же я осмелюсь коснуться святыни Божией? Вот мое дело: плакать о грехах моих, чтобы вашими же святыми молитвами достигнуть оного края желаний, к которому стремится от юности моя грешная душа».

Братия поняли, что никакие уговоры не склонят их любимого Авву изменить свое решение, и тогда прибегли к последнему средству: сказали, что оставят служение Святой Троице, разойдутся «с места сего» и станут невольными нарушителями своих обетов. Святой Сергий услышал в этих словах Божественный наказ и смиренно ответил: «Желаю лучше учиться, нежели учить, лучше повиноваться, нежели начальствовать, но боюсь суда Божия. Не знаю, что угодно Богу; святая воля Господня да будет!»