У истоков Троице-Сергиевой Лавры

До сих пор мы много говорили о деле Сергиевом и его учениках, не забыты были нами и продолжатели дела Сергиева на Руси. Теперь, после праздника в его святой обители, время вспомнить о том, как созидалась она, как начиналась иноческая жизнь в глухих Радонежских лесах.

Из Ростова в небольшой подмосковный городок Радонеж родители преподобного Сергия, преподобные Кирилл и Мария, в числе многих ростовских бояр вынуждены были переселиться, спасаясь от притеснений воевод московского князя Иоанна Калиты. Так, Промыслом Божиим между 1329 и 1342 гг. юноша Варфоломей оказался в том месте, где ему определено было стать великим святым, Игуменом земли Русской.

Уставы иноческой жизни строги, в них подробно расписан весь уклад монастырской жизни, в том числе и степени восхождения инока к вершинам богомыслия и созерцания. По этим правилам игумен не может отпустить монаха на пустынное жительство иначе, как после   долгого обучения посту, молитве и послушанию. Варфоломей ушел в лесную пустынь на горе Маковце прямо из родительского дома, когда ему было примерно 22–23 года, и вскоре был пострижен в монашество опытным в духовной жизни игуменом Митрофаном. Так что же? Почтенный старец нарушил незыблемые иноческие законы? По букве — да, но духом дано было ему провидеть в пришедшем к нему юноше опытного подвижника, которому по плечу будет и суровое пустынное жительство, и непременная борьба с духами злобы, и радость богообщения, которую Господь дарует совершенным. Отчий дом был для Варфоломея монашеской обителью, где от рождения он навык посту и молитве, а послушание воле своих святых родителей заменило ему школу послушания монастырскому старцу...

...В 20 лет Варфоломей, робея, заговорил с родителями о своем желании принять иноческий постриг. Всегда соглашавшиеся с сыном во всем, что касалось служения Богу, на сей раз они попросили его повременить и упокоить их старость.

Не много времени прошло с тех пор. Предчувствуя близкую кончину, Кирилл и Мария в 1334 или 1335 г. приняли постриг в Хотьковском монастыре, где незадолго до того стал иноком их старший сын Стефан, похоронив горячо любимую жену. Братья вместе ухаживали за готовившимися к исходу родителями, а после их кончины, пришедшейся на конец 1336 или начало 1337 г., похоронили их на монастырском кладбище.

Отзвучали песнопения последней литургии заупокойного сорокоуста, сделаны последние распоряжения относительно части отцовского имущества, пришедшейся на его долю (что-то было роздано бедным и нищим, что-то оставалось младшему брату, Петру) — впереди обозначился ясный и прямой путь к заветной цели. Казалось бы, с юношеским восторгом должен был бы он устремиться по этому пути, воспарив над землей от радости сбывшейся мечты. Но Варфоломей спокоен и тих — молитва, пост и богомыслие уже давно обуздали в нем юношеские страсти, светлая печаль по усопшим родителям умирила и смирила внешние чувства, а привычка к послушанию подвигла его просить старшего брата Стефана последовать с ним в лесную глушь для отшельнической жизни. Во всем этом уже ясно проглядывает будущий облик великого подвижника — тишина, простота, внутренняя сосредоточенность, смиренная готовность уступить первенство и принять на себя самое трудное соединятся в нем с великой любовью к Богу, стремлением служить Ему единому, самозабвенно и безраздельно предаваясь в Его святую волю. А пока они со Стефаном идут по заповедным радонежским лесам в поисках места своих будущих подвигов...

...Когда пришли на Маковец — небольшой холм, вздымавшийся над ложбиной, в которой мирно журчал небольшой источник,— Стефан и Варфоломей по таинственной и неизреченной радости, заполнившей их души, поняли, что дальше идти уже не нужно, что Господь привел их туда, где назначено им подвизаться.

Место это располагалось всегов 10 верстах от Радонежа. Со всех сторон его окружали вековые леса, в которые по едва приметным тропам забредали лишь охотники в поисках добычи.

 Сотворив молитву, братья соорудили шалаш, обустроились на скорую руку и принялись рубить лес. Построили келлию и поставили небольшую «церквицу». Затаив в душе свое заветное, Варфоломей приступил к брату с вопросом: чье имя прославится среди лесной глуши, в честь кого освятят они свой крохотный, своими руками срубленный храм? Стефан ответил, не задумываясь. Он напомнил брату о предсказании крестившего его иерея, нарекшего его служителем Святой Троицы. Варфоломей был несказанно рад, он верил, что Сам Господь исполнял его заветное желание, которое он не решался высказать вслух, во всем подчинившись старшему брату, как подчинялся прежде отцу.

 Вскоре Стефан отправился в Москву, чтобы просить разрешение князя монашествовать в радонежском лесу и благословение святителя Феогноста на освящение лесного храма в честь Святой Троицы. Святитель благословил радонежских отшельников и послал вместе со Стефаном иереев со всем необходимым для освящения нового храма и совершения в нем первых богослужений. Так в 1337 г. началась история Троице-Сергиевой Лавры...

...Стефан прожил с братом в лесной глуши недолго. Он не был готов к этой жизни, которая так естественна и органична была для Варфоломея, приготовленного к ней почти монашеской жизнью в родительском доме.

Искушать сердце новоначального пустынника начинает обычно дух уныния, парализующий волю, наполняющий душу беспричинной тоской, вызывающий неодолимое желание уйти из пустыни, вернуться в привычный мир. Так случилось и со Стефаном. Он ушел в Москву и построил себе келлию в Богоявленском монастыре. Здесь, по свидетельству преподобного Епифания Премудрого, он подвизался по всей строгости монашеских уставов и вскоре обрел духовного друга в иноке Алексии, будущем митрополите Московском.

Варфоломей остался на Маковце один, но дух его не смутился. Бесы не раз приступали к нему, но ничего не могли поделать с его не знающим сомнений упованием на благую и совершенную волю Божию. Принимать монашеский постриг он не спешил, отдавая и это в руки Божии, но когда получил небесное извещение, оставшееся тайной его святой души, призвал на Маковец знакомого ему игумена Митрофана и попросил пострига.

Игумен Митрофан совершил монашеский постриг боярского сына Варфоломея, уроженца старинного и славного города Ростова, 7 октября, в день, когда Святая Церковь вспоминает мучеников Сергия и Вакха, пострадавших в конце III века в Риме. Варфоломей был наречен Сергием. Игумен Митрофан пробыл на Маковце неделю. Он ежедневно совершал Божественную литургию и причащал инока Сергия Святых Христовых Таин, наставлял его в монашеской жизни, а по прошествии недели оставил его, сказав на прощание: «…Бог да будет тебе прибежище и сила, еже на враги, еже противитися кознем его и лаянию»...

...В полном одиночестве инок Сергий провел два года. Это были годы напряженнейшей молитвы и борьбы с бесовскими искушениями. Особенно нападали бесовские полчища по ночам. В один из вечеров, когда преподобный Сергий вошел в церковь, чтобы петь заутреню, внезапно стена церковная расступилась и явился сатана с многими полчищами сил бесовских в островерхих литовских шапках, скрежещущих зубами, вопящих и грозящих подвижнику смертью: «Отыди от места сего! Что ища пришел в пустыню сию? Что хощеши обрести на месте сем? Что требуеши, в лесе сем седя? Жити ли зде начинаеши? Вскую зде водворяеши? Не надейся зде жити: не к тому можеши ни часа закоснети. Се бо место безгодно и не проходно, с все страны от людей далече, и никтоже от человек не присещает зде. Не боиши ли ся, егда от глада умреши зде или душегубци разбойници, обретше, разбьют тя? Се бо и зверие мнози, плотоядцы, обретаются в пустыни сей, и волци тяжции выюще, стадом происходят сюду… И кая потреба есть тебе, аще зде зверие, нашедше, снедят тебе, или какой иною безгодною, безлепотною, напрасною смертию умреши? Но без всякого пожидания, встав, побежи скорее еже от зде, никако не размышляя, не сумняся, ни озираяся вспять, семо и овамо,— да не тебе еже от зде скорее проженем и умертвим…»

Каково было молодому иноку слушать это ненастными осенними и лютыми зимними ночами? На этот вопрос может ответить только тот, кто пережил подобное. Невиданное на Руси дело затевал инок Сергий — за ним вслед устремятся сотни учеников.