Главная
Наши контакты
Подворье сегодня
Расписание богослужений
Часто задаваемые вопросы
История подворья
Троицкая школа
Издательство
Хоровая деятельность
Интервью, статьи
Проповеди
Фотогалерея
Видеоканал на Youtube
Поиск по сайту
Изречения Святых Отцов
Святитель Филарет Московский
Иконы Пресвятой Богородицы
Жития Святых
Чтение Псалтири на Подворье
Душеполезные чтения 2018
Авторизация


Забыли пароль?
Вы не зарегистрированы?
Регистрация
Главная arrow Интервью, статьи arrow Неизреченные песни о спасшихся душах
Неизреченные песни о спасшихся душах

Беседа с Андреем Котовым, руководителем ансамбля древнерусской духовной музыки “Сирин”

– Андрей Николаевич, каждого, кто хотя бы раз побывал на вашем концерте, или даже просто случайно где-то услышал запись, поражает, насколько песнопения 16-17 века понятны и близки по настроению нам сегодняшним. При том, что звучание голосов и инструментов несколько непривычно… так и хочется сказать “экзотично”. Как так получается: незнакомая, почти чужая форма – и содержание, словно сам когда-то придумал, да выразить не сумел?

– Это потому что музыка, которую мы исполняем, говорит о вечном. Послушайте, о чем все эти песни! В них – размышления о рождении, смерти, существовании Бога и первопричине мироздания. Одним словом, вопросы, которые, так или иначе, ставит перед собой любой, даже самый увязший в рутине человек. И ставил всегда, как сегодня, так и десять веков назад. Менялись формы, способы, с помощью которых люди пытались выразить свои переживания. А темы – извечные и всем понятные и близкие.

Я не знаю, какими глазами смотрел на мир наш предок триста-четыреста лет назад. Свидетельства, особенно письменные, которые остались от тех времен, недостаточны, они не передают чего-то, что можно было бы назвать главным. Это просто отдельные картинки, или даже вовсе отражения. Что касается музыки и пения – это абсолютно живая история.

– В каком смысле живая? Насколько могу судить, та традиция, которую представляет ваш ансамбль – почти мертва… Сейчас так никто не поет, даже самые натуральные представители народной культуры – деревенские старики, мало что могут вспомнить, и совсем редко – изобразить. А что касается “профессионалов”… Знаете, как раньше: если интеллигентный человек слышал по радио, что сейчас будут исполнять русские народные песни, он тут же выключал приёмник.

– Вы правы и неправы в то же время. В советское время понятие "русская народная песня" было связано с таким объёмом пошлости, что слушать это было невозможно. Мы потеряли народную культуру, и для нас ее нет. Но сама по себе – народная культура живая.

Вот например, народные песни, духовные стихи, которые мы исполняем. Человек поет тогда, когда он с помощью слов, с помощью речи, логических построений не в состоянии передать своих мыслей и переживаний. То есть пение - это такая высшая форма переживаний. И каждый раз, когда мы беремся за то или иное произведение, то, прежде всего, стремимся понять, о чем и почему человек поет. Мы собираем этот образ песнопения из самых разнообразных, подчас весьма неожиданных источников.

– Да, ведь “Сирин” - это не только концерты и записи. Вы ездите в экспедиции, занимаетесь различными исследованиями, расшифровками… А скажите, где ваше сердце? Что для “Сирина” главное?

– Про нас часто говорят, что мы занимаемся исследовательской деятельностью и тому подобное. Но дело-то не в том.

Наша работа сродни реставрации. Огромное панорамное полотно, от которого осталось – где-то чей-то башмак, через полметра часть движущейся фигуры, еще чуть дальше кусочек жанровой сценки. И вот по этим кусочкам, буквально из осколков, мы пытаемся что-то собрать... Не ради ценности и уникальности каждого отдельно взятого осколка, а для воссоздания целого.

Была единая православная культура… и то, мы говорим об этом как о неком идеале, предположим, что в какой-то момент - вот она есть. Кто-то говорит, что это 15, кто-то, что 16 век. Я не могу сказать, когда. Но я знаю, что потом эта культура была расколота. Началось с раскола 17 века.

Можно и дальше подробно проследить этот процесс, но важно то, что вот мы сейчас, и уже давно, существуем в музыкальном двуязычии. Есть некая академическая музыка, которая на самом деле является музыкой созданной, как система. Причем она – из другого этноса, из другой культуры. И эта музыка способна освещать какие-то возвышенные переживания.

А на другом полюсе – народная культура, которая существует где-то там, в деревне, в андеграунде и освещает низкие чувства.

– А что плохого в этом различии? Ведь эта двойственность вполне естественна.

– Музыка формирует мир человека. Мы недооцениваем ее влияние. В Китае казнили композитора, если он писал неправильную музыку. Сейчас это трудно представить, но это так.

Психология русского человека, во многом определяется тем, что мы находимся в этом двуязычии, в этой двойственности. У нас получается, что все высокое, все хорошее находится где-то в другом месте, а все, что происходит здесь у нас в России, это грязно, низко.

Так вот, мы пытаемся собрать осколки нашей древней, единой народной культуры. Когда и интеллигенция и простые люди говорили об одном и том же, жили одним и тем же, и говорили на одном языке.

Традиция ведь не только в пыльных фолиантах хранится. Неисчерпаемый источник – наш язык. В строении языка, в его закономерностях, в его каких-то процессах запечатаны наиболее типичные для нашего народа особенности мышления, корневые понятия, основополагающие знания... Начиная от сотворения мира!

Вот мы пытаемся из этих осколков, которые находятся в самых разных местах, собрать некий образ, который будет убедителен.

– И как вы определяете, что убедительно?

А убедительно то, что живет. Многое из того, что мы показываем – этого нет. Оно есть только в нас. А когда мы это поем, оно в нас начинает оживать и жить. И тогда мы понимаем, живое или нет. Это главный критерий. Если больной выздоровел, значит, доктор правильно лечил.

Так что сказать, где наш центр, я сейчас не могу. Возможно, лет десять назад я бы и сказал, а сейчас не могу.

По большому счету – Сирин это семья такая. Люди у нас меняются редко. У меня сейчас половина состава – люди, которые поют здесь 15 лет. У многих девочек по двое-трое детей, они уходят, возвращаются...

– Сейчас есть немало ансамблей духовной музыки. Ансамбль “Сирин” отличается от других в первую очередь, и это не только мое мнение – исполнением духовных стихов. Что это за жанр, это специальная музыка, которую пели вне богослужения в дни Великого Поста?

– Духовные стихи пели всегда. Есть масса духовных стихов, посвященных Рождеству, Крещению, Троице, Успению, и другим праздникам. Духовные стихи пели в любое время года, придя с воскресной службы домой. А в Пост духовные стихи на некоторое время заменяли лирику, заменяли светские песни.

– А это исключительно русская традиция?

– Духовные стихи есть везде. Такие темы для размышления, как человек и Господь, жизнь и смерть: что будет с тобой после смерти и каков смысл твоего рождения, всегда были свойственны человеку. И духовные стихи – часть этих размышлений, определенных переживаний. Раньше об этом могли говорить легче и проще. За последние сто лет отношение к смерти изменилось очень сильно. Вспомните, какое количество людей умирало от эпидемий, и от болезней, от гангрены... еще сто лет назад, когда еще не было пенициллина. Отношение к жизни и смерти было другим.

– На своих концертах вы исполняете и богослужебные песнопения тоже. Скажите, какие песнопения можно исполнять на концерте, и на каком концерте? Ведь неподготовленный зритель относится к этим песнопениям, как обычной музыке, а порой, как к развлечению: сидит, развалившись, как перед телевизором…

– Это сложная тема. Ведь и мы – мы же все поем на клиросе – когда мы поем в храме, не всегда знаем, о чем думает человек, который стоит рядом, что он переживает: может, он развалился еще хуже, чем на концерте... или наоборот, стоит преисполненный гордыней - вот, я пришел в храм!

А что касается тех песнопений, которые мы исполняем – для нас это проповедь. Ведь амвон, в некотором смысле – тоже сцена.

Мы рассказываем о своих переживаниях, пытаемся передать свою картину мира, как мы видим его, как мы видим Господа, как мы видим отношения, как мы видим то, что строим вокруг.

Я стараюсь, чтобы это было честно. Чтоб здесь не было подмены, прежде всего в нас самих. Мы никогда не исполняем песнопение только ради какой-то красоты, часто ложной. Церковные песнопение, духовные стихи, они служат нам для того, чтобы донести какую-то мысль. Потом, я по опыту знаю, что одно и то же песнопение на концерте и на службе звучит по-разному.

На службе оно выполняет другую задачу. Оно является частью богослужения, связано с действиями священника, с местом в службе.

А для нас песнопения в концерте – это образы, с помощью которых мы произносим нашу проповедь.

Беседовал Сергей Канев

Обсудить на форуме >>> 

 
Назад Назад


Если вы заметили ошибку в тексте, выделите ее мышкой и нажмите Shift+Enter
 
їїїїїї.їїїїїїї