Нина Николаевна Терентьева – народная артистка России, солистка оперы Большого театра (меццо-сопрано), много гастролировала за рубежом по приглашению крупнейших театров мира, в том числе – Нью-Йорка, Лос-Анджелеса, Сан-Франциско, Лондона, Мюнхена, Берлина, Вены, Мадрида, Токио, Барселоны, Парижа, Милана и др. Работала с такими выдающимся дирижерами, как Пласидо Доминго, Рикардо Мутти, Санти, Карло Гатти, с известными певцами – Маргарет Прайз, Леоной Митчелл, Евгением Нестеренко, Владимиром Атлантовым, знаменитым режиссером Франко Дзеферелли. Исполнительница около 30 партий, в том числе – Амнерис в «Аиде», Эболи в «Дон-Карлос», Ульрики в опере «Бал-маскарад» (Джузеппе Верди), Далилы в опере «Самсон и Далила» (Камиль Сен-Санс), Любаши в «Царской невесте» (Римский-Корсаков), Марины Мнишек в «Борисе Годунове», Марфы в «Хованщине» (Модест Мусоргский), Любавы в «Садко» (Николай Римский-Корсаков) и др. Исполнительница концертного репертуара.

– Нина Николаевна, Вы – оперная певица с мировым именем. Сам перечень партий, которые Вы исполняли, театров, где Вы выступали, и имен величайших музыкантов, с которыми Вы работали, поистине впечатляет. В то же время, Вы – глубоко верующий, православный человек. Скажите, как должен христианин, наделенный, подобно Вам, большим талантом, воспринимать этот дар, который предполагает участие в активной публичной деятельности, зависимой от зрительского признания и открывает перед человеком путь, противоречащий, по мнению многих, аскетическому идеалу смиренного христианского служения?

– Талант – действительно бесценный Божий дар, и я безмерно благодарна Господу за этот необыкновенный подарок. Но обладание талантом накладывает на человека и определенные обязательства перед Богом: свое дарование необходимо не просто ценить и лелеять, но и оправдывать неустанной работой самосовершенствования. Талант нуждается в постоянном возделывании, развитии новых возможностей, что требует напряженного труда и полной отдачи.

Безусловно, людей большого таланта подстерегают всевозможные искушения, соблазны и опасности – например, им легко впасть в грех гордыни и тщеславия. Когда талант начинают использовать как средство для достижения славы, то он растрачивается впустую, подпитывая лишь тщеславные стремления артиста. Поэтому путь одаренного человека извилист и тернист. Известно, что кому много дается, с того много и спросится. Я всегда это помню и, осознавая бесценность того дара, которым меня наделил Господь, понимаю, что должна непрестанно благодарить Его, трудиться и расти, чтобы оправдать свое призвание.

Кому-то это может показаться нескромным, но, по моему глубокому убеждению, наделенность талантом свидетельствует об отмеченности Богом, об избранности, об особом пути, который уготован свыше. И уклониться от этого пути не так просто: истинный талант человек ощущает всем своим существом - причем, настолько явно и остро, что он лишает человека сна и покоя до тех пор, пока не найдет себе применения и не принесет богатых плодов. Когда говорят, что у каждого человека существуют скрытые таланты, которые по каким-либо причинам не могут раскрыться, то я в это не верю. Истинный талант не может остаться незамеченным - ни для того, кто им наделен, ни для окружающих. Он обязательно дает о себе знать, жаждет раскрыться и постоянно подталкивает человека к творчеству. Людей, наделенных способностями, - множество, но тех, кому дарован подлинный талант, – единицы. И нести этот благодатный груз очень трудно и ответственно, поскольку человек, получивший от Бога настоящее богатство, обязан не просто бережно хранить его, но и преумножать.

– Среди многих православных людей распространено мнение, что актерская профессия, которая часто ассоциируется с лицедейством, позерством и легкомысленным поведением, не может соответствовать христианскому призванию. Что вы можете сказать в ответ на такую точку зрения?

– Если говорить о драматическом искусстве и о кинематографе, то, безусловно, там очень много небожьего. Особенно это касается современных постановок театра и кино, которые подчас буквально ужасают: сегодня не гнушаются ни матерной лексикой, ни откровенным бесстыдством. В наши дни театр и кино настолько опошлились, что православному актеру просто нечего делать на сцене или съемочной площадке. Посудите сами, может ли актер, будучи верующим человеком, принимать участие, например, в постельных сценах, без которых не обходится почти ни один фильм? И вообще, к выбору роли нужно относиться очень вдумчиво и внимательно, в особенности, сегодня, когда царит вопиющая безнравственность как в нашем обществе, так и в современном искусстве.

Другое дело – опера, которая в основном живет благодаря классическому репертуару. А это – в большинстве своем - исторические сюжеты, в которых нет места пошлости и цинизму. Разумеется, сегодня и на оперное искусство накладывают отпечаток современные нравы: я имею в виду появление авангардных режиссеров, у которых напрочь отсутствует представление о высоком и прекрасном в искусстве. Таких я считаю самыми настоящими бандитами: они попросту уничтожают оперу, переворачивая с ног на голову классические произведения, меняя смысловые акценты, искажая саму суть искусства. Кроме всего прочего, эти экспериментаторы ничего не смыслят в музыке - в том, что составляет основу оперного искусства. Скажем, действие «Аиды» у них перенесено в эпоху фашизма, все персонажи, в том числе – и Аида, облачены в военную форму, при этом извращается смысл оперы, ориентированный в этой постановке на потребу современным вкусам.

Однако вместе с тем, опера – по сравнению с другими видами искусств – все же остается относительно закрытой от влияния массовой культуры. Как я уже говорила, в основном она держится на постановках классического репертуара, который создан великими мастерами, наделенными поистине Божественным даром творчества. Такое искусство, безусловно, не может противоречить христианскому миросозерцанию.

Что касается лично моего творческого пути, то в выборе профессии у меня не было никаких колебаний. Однако моя сестра – монахиня московского Подворья Пюхтицкого монастыря – часто повторяла мне, что я занимаюсь небожьим делом. Вообще, насколько я знаю, существуют две противоположные точки зрения православных священников и монахов на актерское искусство: одни его признают, ценят и видят в нем бесспорное благо, другие же, напротив, отрицают этот путь, считая его недостойным христианина. Признаюсь, что в момент моего обращения к Церкви, и я испытывала некоторые сомнения в том, насколько совместима моя вера с профессией оперной певицы. Поэтому я отправилась в Троице-Сергиеву Лавру за духовным советом к одному известному батюшке. Выслушав мой вопрос, он, в свою очередь, спросил: «Скажите, Вы что, раздеваетесь на сцене, делаете что-то непотребное?». «Конечно, нет, – ответила я, – поскольку я участвую только в классических постановках, то ничего непотребного в исполнении оперных партий нет и быть не может. В этих произведениях даже в изображении человеческих страстей и пороков всегда сквозит истинно христианский взгляд на вещи – как на уровне сюжета, так и посредством гениальной музыки, которая поднимает действие на неизмеримую высоту». В ответ на это батюшка рассудил, что поскольку классическая музыка, вне всякого сомнения, – Божий дар, то и человек, отмеченный музыкальным талантом, должен следовать своему предназначению, оправдывая и преумножая то, что он имеет. Таким образом я получила благословение лаврского монаха на мое служение.

- Нина Николаевна, не кажется ли Вам, что в самой природе актерской профессии заключено нечто такое, что может смутить православного человека: перевоплощаясь, актер, в сущности, на время перестает быть самим собой, тем самым отказываясь от того образа, которым наделил его Господь?

- Вы знаете, во-первых, это зависит от роли, которую играет актер. Я убеждена, что существуют роли, способные нанести вред духовному состоянию актера, который, отождествляясь со своим персонажем, может подсознательно заимствовать у него те или иные настроения, состояния, качества характера. Я, например, по этой причине всегда отказываюсь от роли Кармен, несмотря на великую музыку, которая ее сопровождает. Для меня в образе Кармен присутствует нечто отталкивающее, порочное, и исполнение этой партии я считаю далеко небезобидным. Часто отказываюсь я и от исполнения некоторых романсов, если их героини не близки мне по своему душевному настрою. Например, романс «Старый муж, грозный муж, ненавижу тебя...» отталкивает меня и своим содержанием, и образом женщины, от лица которой он написан.

Что касается большинства ролей классического оперного репертуара, которые я с великой радостью исполняла, то их персонажи наделены истинными человеческими чувствами. И я не вижу ничего недопустимого – с точки зрения Православия – в том, чтобы испытать самому это разнообразие ощущений, обогатить свой собственный опыт новыми переживаниями. Ведь соприкасаясь с внутренним миром другого человека - пусть даже вымышленного персонажа, - всегда углубляешься и в себя самого, начинаешь лучше видеть собственные помыслы, тоньше чувствовать оттенки своих ощущений. Погружение во внутренний мир персонажа – это уникальный повод обратить взор к собственной душе. Кроме того, даже в тех отрицательных персонажах, роли которых я играла, я всегда нахожу нечто светлое и по-человечески понятное: в их греховных поступках я вижу проявление той душевной слабости, которая свойственна и всем нам, а поскольку и сама я не раз оступалась, ошибалась, заблуждалась, то и к этим персонажам я испытываю сочувствие и понимание. Опыт актера дает возможность анализировать природу человеческих страстей, ведь именно на них строится любой сюжет классического искусства. Благодаря актерской игре мне, например, удалось изучить все скрытые проявления такого сложного чувства, как ревность - на мой взгляд, самого сильного, болезненного и опасного человеческого порока. Ревность, безусловно, рождается в душе не на пустом месте: она идет от гордыни, самолюбия, зависти... И актеру дается возможность увидеть и проанализировать само происхождение порока. То же богатство жизненного опыта приносит актеру и соприкосновение с проявлением истинной добродетели. Любовь, всепрощение, милосердие - все эти образцы христианской нравственности мы также находим в произведениях классической оперы.

Не нужно забывать и то, что все шедевры мировой оперы созданы людьми, глубоко верующими. В них всегда дается моральная оценка любого, даже самого порочного поступка. Их герои страдают от своих грехов, постоянно обращаются к Богу с молитвой и, как правило, приходят к покаянию. Во всяком случае, они остро чувствуют границы дозволенного и недозволенного, и даже оступаясь, все же отдают себе отчет в том, что совершают грех - чего не скажешь о современных нравах. Все герои классического репертуара - верующие люди: и Марина Мнишек в «Борисе Годунове», и Любаша в «Царской невесте», и Любава в «Садко», и даже Амнерис в «Аиде», которая, несмотря на свое язычество, в сущности, выражает истинно христианское миросозерцание. Эболи из оперы Верди «Дон Карлос», совершив грех, кается на коленях перед Богом.

Конечно же, важнейшим моментом в опере является и то, что все благовидные и неблаговидные поступки персонажей облечены, как я уже говорила, в гениальную музыку, которая несет просветление любому, даже самому трагическому сюжету. Все человеческие поступки претворяются в волшебство поистине великой музыки, которая дарована нам Богом. Таким образом, и актерская игра тоже приобщается к сфере Божественного, высокого, прекрасного. И именно поэтому опера для меня выше всех искусств, связанных с актерством.

- Иными словами, искусство может нести, помимо эстетической, и некую духовную функцию - пробуждать веру, проповедовать христианские ценности, приносить очищение человеческой душе... Известны ли Вам конкретные примеры обращения к Богу через искусство?

- Безусловно, искусство способно пробудить в людях веру, приблизить их к пониманию смысла существования, воодушевить на благие дела, и мне знакомы такие случаи. Например, после посещения оперы Римского-Корсакова «Царская невеста» мне звонили люди, которых она потрясла настолько, что они чувствовали необыкновенное просветление и умиротворение; опера возродила в них ощущение опоры в жизни, привнесла в нее особую духовную глубину.

Безусловно, в опере все зависит от профессионального уровня ее исполнения, от таланта певцов. Но если качество исполнения соответствует уровню произведения, то, по моему глубокому убеждению, искусство способно нести духовную, очистительную функцию, возвышать и преображать человека.

- Нина Николаевна, с давних времен в массовом сознании стало уже штампом считать актеров людьми легкомысленными, ведущими праздный образ жизни, способными ко всевозможным интригам… Какова в действительности духовная атмосфера жизни этого круга людей? Много ли среди актеров труппы Большого театра православных людей?

- Да, православных людей много, причем – глубоко верующих, ведущих регулярную церковную жизнь. Что касается утвердившегося представления о легкомысленном поведении актеров, то это вопиющее заблуждение. Действительно, считается, что в актерской среде не существует никаких нравственных границ, что ради славы и положения артисты занимаются исключительно плетением интриг, друг друга подсиживают, крутят романы и т. д. Это – абсолютная чушь! Безусловно, как и в любой среде, в кругу актеров случается всякое – и ревность, и зависть, и тщеславие, и интриги. Но, поверьте, все это присутствует и в любом другом коллективе людей, объединенных общими профессиональными интересами и образом жизни. Если мы соприкоснемся с образом жизни какого-нибудь НИИ, предприятия или фирмы, то увидим, что и там не меньше, а, может быть, и больше всякого рода интриг и карьеризма. Я уж не говорю о мире шоу-бизнеса.

Путь актера – это путь неустанного труда, который просто не оставляет времени на праздное времяпрепровождение. Он вынужден постоянно оттачивать свое мастерство, самосовершенствоваться. В Большом театре каждый занимается своим делом, ему некогда растрачиваться на интриги. Роль актеру назначает начальство, и все ждут своей участи. Так что мы – люди абсолютно подневольные. Конечно, где-то в глубине души у актера может возникнуть ревность, зависть, чувство соперничества по отношению к тому, кто получил лучшую роль. Но это те страсти, которые человек тщательно скрывает и ни в коем случае не дает им вырваться на поверхность.

Кроме того, актер – это человек, который постоянно эксплуатирует свои эмоции. Сама природа актерской профессии требует от человека умения раскручивать и накалять в себе чувства, легко вызывать к жизни всю палитру ощущений. Поэтому актер – человек крайне чувствительный и легковозбудимый. А поскольку он постоянно эксплуатирует свою нервную систему, то, поверьте, ему хватает остроты ощущений и накала страстей в работе над ролью.

Вообще, я актеров очень люблю. Как я уже говорила, они приобретают удивительный опыт работы со своими эмоциями. Поэтому их отличает потрясающее знание всех нюансов человеческой психологии, умение почувствовать и понять другого человека. Актер все время соприкасается с человеческими чувствами, и поэтому он может легко понять другого. Это человек открытый и гибкий, с ним легко найти общий язык.

- У всех на слуху нашумевшая история недавней постановки на сцене Большого театра оперы по произведению Сорокина «Дети Розенталя». Насколько я знаю, протест был вызван, в первую очередь самим содержанием оперы, действующими лицами которой являются клонированные композиторы, ставшие в наши дни бомжами и вынужденные скитаться по московским вокзалам в окружении проституток и сутенеров. Что Вы можете сказать по поводу этого произведения?

- Мое мнение однозначно: Это надругательство над оперным жанром, над именами великих творцов музыкального искусства. Чтобы человека уничтожить, надо его высмеять. Зачем же трогать гениальных композиторов, создавших поистине сокровищницу музыкального искусства, и выставлять их в столь унизительном виде? Моцарт, Мусоргский, Чайковский, Верди, Вагнер и другие представлены в этой опере какими-то бомжами… Что здесь можно сказать? Они великие люди, это гордость мировой культуры, их имена должны быть неприкосновенны.

Поэтому нет ничего удивительного, что люди выразили свой протест против постановки этой оперы на сцене Большого театра. Я же считаю, что такая кощунственная постановка недопустима вообще ни в одном театре. Если уж ставить эксперименты, чтобы обновить оперный репертуар, то зачем же обращаться к произведению такого бездарного и безнравственного автора, как Сорокин? И если во что бы то ни стало необходимо кого-то клонировать, то уж, во всяком случае, не отмеченных Богом великих композиторов, а самого Соркина: возможно, в этой новой жизни он и будет награжден писательским талантом.

- Нина Николаевна, я знаю, что Вы родом с Урала. Расскажите, пожалуйста, о том, как Вы открыли в себе свой талант, как попали в Москву и завоевали зрительскую любовь?

- Я родилась в небольшом городке Куса Челябинской области, в простой рабочей семье. Мама с папой воспитывали четырех дочерей, и росли мы в очень большой бедности – в маленьком домике, в тесноте, в постоянных трудах. Тогда возможно было прокормиться только своим хозяйством, поэтому мы держали скотину, кур, выращивали в огороде картошку, овощи; за водой ходили далеко. Так что мы вели, в сущности, деревенский образ жизни.

В нашем доме всегда звучала симфоническая музыка, и мы – дети – даже пели на несколько голосов. Часто мы устраивали и семейные чтения. С детства нам прививали любовь к искусству. А мама нам всегда говорила: «Девчата, учитесь, а то не будете людьми». Я очень благодарна своим родителям за то, что заставляли нас трудиться, учиться, воспитывали в строгости и дали всем нам высшее образование и, конечно же, за то, что понимали нас и прощали.

Что касается таланта, то, как я уже говорила, не почувствовать его в себе было невозможно: я запела раньше, чем заговорила. Причем, пела, не переставая – и укачивая в люльке младшую сестру, и занимаясь домашними делами. В школе я всегда участвовала в самодеятельности, потом стала выступать и на концертах городской самодеятельности, и вскоре меня знал уже весь наш городок. Поэтому передо мной никогда не стояло вопроса, куда пойти учиться. После школы я поступила в музыкальное училище Магнитогорска. Мой педагог, Павлова Маргарита Григорьевна, училась в Петербурге. Она и настояла на том, чтобы я продолжила свое музыкальное образование в Ленинграде. Поэтому, окончив Магнитогорское училище, я поступила в Ленинградскую консерваторию. Уже на третьем курсе меня приняли в труппу Мариинского театра. Пропев там семь лет, я получила приглашение принять участие в конкурсе в Большой театр, куда и была принята на ведущий репертуар. Таким образом я и оказалась в Москве.

- Скажите, какими путями Господь Вас привел к вере? Как Вас воспитывали? Придерживались ли в Вашей семье православных обычаев?

- Как нас воспитывали? Мы трудились, не покладая рук, ходили на сенокос. Все тяжелые работы были на отце и на нас, детях, поскольку мама страдала болезнью ног. Несмотря на то, что в эти советские времена в церковь мы не ходили, и я, как все, конечно, была комсомолкой, во мне, в то же время, всегда была внутренняя уверенность, что Бог есть, и я часто задумывалась, какой Он, какова Его природа, что это за великая Сила, которая хранит всех нас. Я всегда чувствовала Божье присутствие и понимала, что человек рождается на свет не просто так, а ради какой-то благой цели.

Хотя нас никто не воспитывал в православной вере, мы все же знали, что все в нашем роду были глубоко верующими, церковными людьми. Во время революции, когда моя мама была еще молодой девушкой, ее тетя – ярая коммунистка - отвратила ее от Бога. Несмотря на это, мама всегда соблюдала все православные праздники – особенно, Рождество и Пасху. К концу жизни она была глубоко верующим человеком.

Моя двоюродная бабушка, т.е. родная сестра моей бабушки по материнской линии была монахиней: она ушла в монастырь в 14 лет, много скиталась по родственникам после того, как революционеры разогнали ее монастырь. Был в нашем роду и диакон. А моя бабушка по папиной линии была настолько верующей, что пошла пешком в храм, находящийся в другом городе, за разрешительной молитвой после родов. Попав в страшную грозу, она заболела воспалением легких и вскоре умерла. Папе тогда было всего 4 года... Я считаю, что именно молитвами моих верующих предков наш род не оставлен Богом.

Что касается меня, то и в моей жизни были промыслительные события, свидетельствующие о Божьем заступничестве. Например, в одиннадцатилетнем возрасте, в пасхальную ночь, во мне вдруг проснулось настолько страстное желание пойти в церковь, что я помчалась туда, не чувствуя под собой ног. Это было нечто невероятное: тогда никто из нашей семьи, повторяю, в храм не ходил; это был явственный Божий зов, обращенный непосредственно ко мне. Я простояла всю эту ночную службу, и когда мне стали протягивать пасхальные яички, я испытала настолько неизъяснимую радость, что это удивительное переживание запомнилось на всю жизнь. С тех пор я знаю, что испытывает человек, когда его призывает Господь.

Но по-настоящему я пришла к Богу гораздо позже, уже через сестру, которую Господь тоже привел к Себе совершенно чудесным образом. Она закончила в Ленинграде Высшую профсоюзную школу, вернулась в Кусу, была директором Дворца культуры, комсомолкой, активисткой. Как-то она зашла в храм – и оттуда больше уже не вышла. Там с ней произошло нечто, перевернувшее всю ее жизнь. С тех пор она стала изучать духовную литературу, петь на клиросе. Теперь моя сестра – монахиня московского Подворья Пюхтицкого монастыря. И конечно, своим личным примером, она постепенно привела к Богу и всю нашу семью. Сначала мы, неопытные и неразумные, с трудом продирались сквозь непонятные церковно-славянские тексты молитв, еле выдерживали на ногах длинные церковные службы, но постепенно Господь давал нам силы и разумение.

Первые шаги к Богу наша семья делала в Сокольническом храме, у чудотворной  Иверской иконы Божией Матери. А поселившись неподалеку от московского Подворья Троице-Сергиевой Лавры, которое тогда еще находилось в процессе восстановления, я обрела подлинную благодать церковной жизни.

- Я знаю, что Вы не раз пели на клиросе Подворья во время богослужений…

- Да, я безмерно благодарна Господу, за то, что нам удалось поселиться именно здесь, вблизи столь благодатного места. Я очень люблю наш храм, наших батюшек, необычайно счастлива, что мне довелось познакомиться и с владыкой Лонгином, который в те времена был игуменом и настоятелем Подворья. Именно его усилиями эти запущенные, полуразрушенные здания и сам храм были восстановлены. Его талант, ум, энергия, молитва и, безусловно, помощь Божия и заступничество Сергия Радонежского способствовали тому, чтобы на месте руин возник цветущий монастырь – поистине оазис православной жизни. Когда-то здание храма занимал симфонический оркестр, и я даже однажды пела здесь во время репетиции. И батюшке удалось добиться и освобождения храма, и его восстановления.

Владыка Лонгин очень любит классическую музыку, и узнав, что я – оперная певица, он меня приглашал петь в храме. Здесь поет потрясающий мужской хор, и я много раз с ними пела. Для меня это было великой честью, и я волновалась гораздо больше, чем во время выступлений на сценах оперных театров. Ведь какая это великая ответственность – петь перед Богом! При этом в исполнении молитв перед человеком ставятся совсем другие задачи по сравнению с оперным пением. Молитвы нужно петь в особом душевном состоянии – бесстрастно, но, в то же время, с какой-то покойной любовью, со смирением, сознанием своей греховности и мольбой о прощении.

- Нина Николаевна, Вам довелось видеть мир во всем его многообразии, Вы бывали во многих странах, соприкасались с их обычаями, образом жизни, культурой. У Вас есть возможность сопоставления нравов и традиций народов разных национальностей с особенностями российской жизни, со спецификой русского характера. Расскажите, пожалуйста, о впечатлениях от Ваших поездок. В чем, на Ваш взгляд, проявляется принципиальное отличие России, ее пути и образа жизни от особенностей других наций?

- Да, я действительно, бывала в разных странах, во многих – подолгу работала, но – при всем моем восхищении великолепием культурных памятников и чувством удобства жизни – меня всегда тянуло домой, в Россию. Особенно это чувствовалось, когда я месяцами жила в Америке. Вы знаете, там мной овладевало ощущение какой-то духовной пустоты и богооставленности. В католической Европе, по моим ощущениям, еще сохранился христианский дух, хотя по приезде в Россию я всегда чувствовала особую благодать ее духовной атмосферы по сравнению с европейскими странами. Справедливости ради надо сказать, что мне, православному человеку – всегда искренне нравилось величие католических костелов, поистине гениальных творений мастеров мировой культуры. С неподдельным чувством духовного участия я наблюдала собрание тысяч католических верующих на площади Святого Петра в Риме. Однако в их храмах – холодно и пусто. Нет в них ощущения присутствия истинного Духа Святаго. Многие говорят о тщательной продуманности в католических храмах удобства для молитвы: все верующие садятся на скамеечки, для коленопреклоненной молитвы предусмотрены специальные кожаные подушечки, устроены откидывающиеся столики для молитвословов. Не хватает разве что чашечки кофе, поданной официантом! Но посудите сами: как можно со спокойной совестью молиться сидя, с комфортом расположившись на мягких скамейках, перед Распятием висящего в великих страданиях Христа?! В православных же храмах, где люди по много часов молятся стоя, они каждый раз приносят хоть маленькую, но жертву. Конечно, это лишь капля по сравнению с нестерпимыми муками распятого Христа, но все же человек вносит свою мельчайшую лепту в дело христианского подвижничества и совершает молитву с достоинством, выдерживая на ногах длинные богослужения. Моя мама с больными ногами, в свои 80 лет, выстояла всю ночную пасхальную службу, получив в ответ на свое приношение необыкновенный дар благодати и радости.

Поэтому, соприкоснувшись не только с особенностями разных культур и традиций, но и с практикой вероисповедания других народов, я явственно почувствовала ее разительное отличие от православного благочестия, сохраняющего истинный молитвенный дух в наших храмах и способствующего удержанию величия России и русской нации.

В России ощущается многовековая намоленность этой земли – благодаря заступничеству святых великомучеников, которые отдали свою жизнь за Христа и за спасение России. Я могла бы жить в любой стране мира, но никогда у меня не возникало такого желания. Россия – святая земля, избранная Богом, последний оплот Православия. Раньше я не понимала всей справедливости высказываний умных людей о том, что если погибнет Россия, погибнет и мир. Теперь же я во всей полноте прочувствовала смысл этой фразы. По моему глубокому убеждению, Россия является последней удерживающей силой окончательного утверждения сатаны во всем мире. Именно здесь еще живет истинный дух Православия.

Сейчас, по милости Божией, все больше и больше людей приходят к вере (особенно меня радует то, что среди них много молодых людей). Однако, к сожалению, в наши дни существуют и реальные силы, не заинтересованные в возрождении России и Православия. Посмотрите, о чем сегодня вещают нам с телевизионных экранов!? Происходит самое настоящее поругание православных священников и Церкви. Люди, ничего не знающие о Православии, с умным видом советуют нам воссоединиться с католиками, обвиняют Православие в закостенелости и советуют идти в ногу со временем. По их мнению, не люди должны тянуться к вере, очищать и совершенствовать свою душу, участвуя в церковных Таинствах, а сама Церковь должна все время бежать за людьми, и, по возможности, меньше раздражать их напоминаниями о том, что всем придется отвечать пред Богом за свои деяния.

В отличие от католиков или сектантов, Православие никогда никому не навязывает себя, как и Сам Бог. И наши заблудившиеся люди, отлученные от веры советской властью, как слепые котята, «тыкаются» во всевозможные секты в надежде обрести смысл существования. Здесь налицо - целенаправленное манипулирование общественным сознанием, которое осуществляется людьми, заинтересованными в падении России и уничтожении Православной веры в сердцах русских людей. Ведь всем понятно, что величие России заключено именно в ее православных традициях.

Поэтому в наше тяжелое время каждый православный человек обязан встать на защиту русской культуры и русской государственности, а значит – и православной веры. Мы не должны позволять различным деятелям теле- и радиоэфиров оскорблять нашу веру, что, кстати, нарушает конституционные права человека. Безусловно, Бог поругаем не бывает, но каждый православный человек должен чувствовать свою личную ответственность за все происходящее в России.

Беседовала Александрина Вигилянская